Выбор пути
Бог Нибиру. Тот, что неутомимо пересекает сердцевину Тиамат. Пусть его имя будет “Пересечение” — имя того, кто находится в середине.
"Эпос шумеров"
* * *
Когда мне было двенадцать, отец повел меня в одну пещеру. Он обещал устроить “настоящее приключение”, полное таинственных загадок и необычайных встреч. Я, затаив дыхание и прижавшись всем телом к холодной стене пещеры, медленно шел вслед за отцом. Холод камня окутывал меня, одурманивал, заставлял работать фантазию. Мне чудились волшебные страны и непередаваемой красоты растения; в голове играла какая-то тихая музыка, будто бабушка вновь поставила любимую пластинку с записью Баха; в носу весело щекотало от терпкого запаха лишая, росшего на стенах пещеры. Мы двигались дальше. Отец нес впереди себя небольшой масляный фонарь, лишь слегка освещавший дорогу. В этом призрачном блеске мне казалось, что мир вне пещеры больше не существует, что мы с отцом остались вдвоем на этом свете. Эти фантазии пугали меня и вместе с тем возбуждали, приободряли. Ведь не так часто мне удавалось побыть один на один с отцом, вечно пропадающим на каких-нибудь раскопках древних храмов или съемках очередного сериала для BBC. Отец-экранный был мне уже в некотором смысле ближе, чем отец-реальный. Мы продолжали движение. Мне очень хотелось спросить у отца, куда мы идем, но страх перед его величием, нет, скорее перед его неприступностью парализовал мое любопытство. Тогда мне казалось, что я не должен, не имею права отвлекать его от поисков — а то, что он что-то искал, я мог понять и в двенадцатилетнем возрасте. Вдруг отец остановился.
— Смотри, — тихо сказал он и поднес факел к одной из стен пещеры.
На стене был нарисован мамонт, а возле него люди с копьями и кинжалами. Один из людей воткнул в тело животного копье — древний художник постарался изобразить ужас в глазах животного, но мне почему-то показалось, что мамонт смотрит на охотников не со страхом, а с состраданием. Отец провел лампу чуть дальше. На следующей картине от мамонта не осталось и следа. Костер, вокруг него танцуют люди. Воет на луну волк, детишки катаются на ком-то, смутно напоминающем собаку. Обычная первобытная ночь. Я с восторгом рассматривал полотна древнего художника.
— Почему ты привел меня сюда? — спросил я тогда у отца. — Это и есть твой сюрприз?
Он почему-то загрустил, обнял меня, взъерошил волосы и улыбнулся.
— Знаешь, когда мне было столько же лет, сколько и тебе, мой отец, твой дед, привел меня в эту пещеру. Это он ее открыл, — гордо ответил он. — Я тогда тоже задал ему этот вопрос: зачем? Но годы прошли, и, как видишь, я пошел по стопам отца. И всему виной эта пещера. Так что, может быть, она и тебе поможет сделать правильный выбор...
— Ты хочешь, чтобы я стал археологом?
— Археологом? — переспросил отец.
Я кивнул.
— Да, должно быть, в глубине души я этого действительно хочу, — ответил он. — Но если ты станешь врачом, то спорить не стану. Потому что это будет твоим выбором, твоим правом.
— А если учителем? — улыбнувшись, спросил я.
— Да хоть космонавтом! — рассмеялся отец. — Главное, чтобы ты стал хорошим человеком. А остальное, поверь мне на слово, приложится. Ладно, нам пора возвращаться домой, а то твоя мама будет нервничать...
* * *
—Смотри, — тихо сказал я и поднес факел к одной из стен пещеры.
На стене был нарисован мамонт, а возле него люди с копьями и кинжалами. Один из людей воткнул в тело животного копье — древний художник постарался изобразить ужас в глазах животного, но мне почему-то всегда казалось, что мамонт смотрит на охотников не со страхом, а с состраданием. Я провел лампу чуть дальше. На следующей картине от мамонта не осталось и следа. Костер, вокруг него танцуют люди. Воет на луну волк, детишки катаются на ком-то, смутно напоминающем собаку. Обычная первобытная ночь. Моя дочка с восторгом рассматривала полотна древнего художника.
— Почему ты привел меня сюда? — спросил она у меня. — Это и есть твой сюрприз?
— Да, милая, это и есть мой сюрприз...
— Ты хочешь, чтобы я стала археологом?
Я лишь печально улыбнулся, взъерошил ей волосы, поцеловал в лоб и понял, что счастье не в величайших мировых открытиях, а в ней...
...
Nibiru: Messenger of the Gods
новеллизация
"Эпос шумеров"
* * *
Когда мне было двенадцать, отец повел меня в одну пещеру. Он обещал устроить “настоящее приключение”, полное таинственных загадок и необычайных встреч. Я, затаив дыхание и прижавшись всем телом к холодной стене пещеры, медленно шел вслед за отцом. Холод камня окутывал меня, одурманивал, заставлял работать фантазию. Мне чудились волшебные страны и непередаваемой красоты растения; в голове играла какая-то тихая музыка, будто бабушка вновь поставила любимую пластинку с записью Баха; в носу весело щекотало от терпкого запаха лишая, росшего на стенах пещеры. Мы двигались дальше. Отец нес впереди себя небольшой масляный фонарь, лишь слегка освещавший дорогу. В этом призрачном блеске мне казалось, что мир вне пещеры больше не существует, что мы с отцом остались вдвоем на этом свете. Эти фантазии пугали меня и вместе с тем возбуждали, приободряли. Ведь не так часто мне удавалось побыть один на один с отцом, вечно пропадающим на каких-нибудь раскопках древних храмов или съемках очередного сериала для BBC. Отец-экранный был мне уже в некотором смысле ближе, чем отец-реальный. Мы продолжали движение. Мне очень хотелось спросить у отца, куда мы идем, но страх перед его величием, нет, скорее перед его неприступностью парализовал мое любопытство. Тогда мне казалось, что я не должен, не имею права отвлекать его от поисков — а то, что он что-то искал, я мог понять и в двенадцатилетнем возрасте. Вдруг отец остановился.
— Смотри, — тихо сказал он и поднес факел к одной из стен пещеры.
На стене был нарисован мамонт, а возле него люди с копьями и кинжалами. Один из людей воткнул в тело животного копье — древний художник постарался изобразить ужас в глазах животного, но мне почему-то показалось, что мамонт смотрит на охотников не со страхом, а с состраданием. Отец провел лампу чуть дальше. На следующей картине от мамонта не осталось и следа. Костер, вокруг него танцуют люди. Воет на луну волк, детишки катаются на ком-то, смутно напоминающем собаку. Обычная первобытная ночь. Я с восторгом рассматривал полотна древнего художника.
— Почему ты привел меня сюда? — спросил я тогда у отца. — Это и есть твой сюрприз?
Он почему-то загрустил, обнял меня, взъерошил волосы и улыбнулся.
— Знаешь, когда мне было столько же лет, сколько и тебе, мой отец, твой дед, привел меня в эту пещеру. Это он ее открыл, — гордо ответил он. — Я тогда тоже задал ему этот вопрос: зачем? Но годы прошли, и, как видишь, я пошел по стопам отца. И всему виной эта пещера. Так что, может быть, она и тебе поможет сделать правильный выбор...
— Ты хочешь, чтобы я стал археологом?
— Археологом? — переспросил отец.
Я кивнул.
— Да, должно быть, в глубине души я этого действительно хочу, — ответил он. — Но если ты станешь врачом, то спорить не стану. Потому что это будет твоим выбором, твоим правом.
— А если учителем? — улыбнувшись, спросил я.
— Да хоть космонавтом! — рассмеялся отец. — Главное, чтобы ты стал хорошим человеком. А остальное, поверь мне на слово, приложится. Ладно, нам пора возвращаться домой, а то твоя мама будет нервничать...
* * *
—Смотри, — тихо сказал я и поднес факел к одной из стен пещеры.
На стене был нарисован мамонт, а возле него люди с копьями и кинжалами. Один из людей воткнул в тело животного копье — древний художник постарался изобразить ужас в глазах животного, но мне почему-то всегда казалось, что мамонт смотрит на охотников не со страхом, а с состраданием. Я провел лампу чуть дальше. На следующей картине от мамонта не осталось и следа. Костер, вокруг него танцуют люди. Воет на луну волк, детишки катаются на ком-то, смутно напоминающем собаку. Обычная первобытная ночь. Моя дочка с восторгом рассматривала полотна древнего художника.
— Почему ты привел меня сюда? — спросил она у меня. — Это и есть твой сюрприз?
— Да, милая, это и есть мой сюрприз...
— Ты хочешь, чтобы я стала археологом?
Я лишь печально улыбнулся, взъерошил ей волосы, поцеловал в лоб и понял, что счастье не в величайших мировых открытиях, а в ней...
...
Nibiru: Messenger of the Gods
новеллизация