О двойственности (начало)
Каркассон… Послушайте, как звучит… Каркассон. Это место также загадочно и волшебно, как и его звучание. Расположенное в предгорьях французских Альп недалеко от границы с Испанией, это место просто пропитано тайнами, легендами… и реальными историями, которые иногда богаче и красочнее самых красивых легенд. Уже приняв решение поехать туда, я вдруг неожиданно понял, что это именно то место, о котором мне рассказывали совершенно разные люди совершенно разные истории. Для кого-то это удивительным образом сохранившийся и очень умело и бережно отреставрированный средневековый замок с очень хорошим отелем (отель не просто хороший, он восхитительный), для кого-то это один из центров загадочной, мистической… и такой трагической страницы религиозной истории человечества, его попытки найти собственный путь к Богу, прочесть и осмыслить по своему его Евангелие…
Катары… первый раз этот термин я услышал от одного своего знакомого, который путешествовал со своей возлюбленной по мистически значимым местам старой Европы. Они проехали Италию, Швейцарию, побывали в замках и местах силы Германии, но про Каркассон и про катаров он рассказывал с каким-то особенным волнением. Я ничего из его рассказа не понял про Каркассон (он вообще туда не попал, не нашел вход в крепость и остался ночевать в машине за крепостной стеной, уверенный, что входа туда нет) и про катаров. Про катаров он также ничего внятного не рассказал, но заинтриговал. К своему стыду я обычно очень спонтанный путешественник: я редко заранее планирую маршруты поездок, список достопримечательностей и редко изучаю историю этих мест. В очередной раз с сожалением отмечаю, что зря. Я не попал в Монсегюр, я почти ничего не знал про катаров и не смог находясь в одном из оплотов их ушедшей в века, а точнее самым варварским образом уничтоженной ветви христианства прочувствовать это. Не много мест на планете, куда я бы хотел вернуться и порекомендовать их другим. Планета огромна, а наша жизнь так коротка, но это место стоит того, чтобы туда вернуться.
Просвещенная Европа постоянно укоряет нас за варварство, за бесчеловечное отношение к себе подобным. Нам приводят примеры Ивана Грозного, Петра Первого, Ленина, Сталина и т.д. Но история (если она не политизирована в угоду правящей верхушке), как и математика наука точная. За время правления Ивана Грозного было казнено примерно 4.200 человек, в то время как испанский наместник Нидерландов герцог Альба за три года казнил около 100.000 голландцев. В Англии за время правления Генриха VIII было повешено 72.000 человек (около 3% населения). Во время альбигойских войн (это как раз наш случай, это война Ватикана с катарской ересью) был объявлен крестовый поход против своих сограждан, своих фактических единоверцев, который унес жизни примерно 1.000.000 человек. В только представьте себе размах катастрофы и человеческих жертв для сравнительно небольшой и немногочисленной средневековой Европы.
Так кто из нас варвары?! Давайте разберемся, чем так ужасны были катары для римской католической церкви. По преданию идеи катаров проистекают из духовных поисков одного из апостолов, а именно Варфоломея. Отправившись проповедовать слово божье в переднюю Азию, Вавилон и т.д. он попал в Индию. Поскольку человек он был действительно тонкий, думающий и ищущий, то долгое время проповедование совмещал с впитыванием знаний и миропонимания индийцев и тех, кто также там проповедовал. Вернувшись от туда, он постепенно разошелся с тем, что стало проповедовать более ортодоксальное христианство. Эти идеи были подхвачены Мани, а позже и другими проповедниками.
Тулуза, Каркассон, Безье, Монпелье, Арьеж, Монсегюр… это все места, которые непосредственно связаны, я бы сказал пропитаны энергией, мыслями, ожиданиями, молитвами … и наконец кровью совершенных альбигойцев (так иногда именовали катаров). Я шел по мостовым Каркассона, проходя мимо домов, где общинно жили совершенные. Эти ярые последователи апостольского служения людям собирали мирян на прилегающих площадях на богослужения и проповеди. Они служили и проповедовали везде: в поле, в роще, на площади … иногда в оставленном прихожанами и священниками католическом храме. Им очень просто было найти путь к сердцу мирян, весь их образ жизни был примером и возвращал к тому времени, когда священники искали Духа Святого, а не повышения по службе. Им было очень просто донести Слово Божье до умов и сердец прихожан, ведь весь их образ жизни был примером апостольского служения людям.
Совершенный очень строго соблюдал апостольские заветы: отдавал все свое имущество катарской общине, а сам жил на подаяния, постоянно соблюдал строгий пост (был строгим вегетарианцем, делая исключение только для рыбы), сохранял строжайший целибат, отрицал всяческое насилие и т.д. Известны случаи, когда во время католических репрессий и гонений на катар им предлагали выбор: или отрубить голову курице или идти на костер. Они не задумываясь шли на костер. Это иногда служило основанием для признания катар склонными к самоубийству, католики просто не могли признать, что кто-то кроме их святых способен на самопожертвование.
По мнению катар этот материальный мир был создан Дьяволом. Они исповедовали учение о том, ад находится на Земле. Что Дьявол соблазнил (украл) некоторое количество душ у Господа и они воплощаются на Земле. После цепочки реинкарнаций Душа обязательно возвратится к Богу. После того, как все души отработают свои кармические задачи они вернуться к Богу и мир Дьявола на земле прекратится сам собой. Исходя из этого посыла они считали все материальное дьявольским.
Они совершенно не признавали Ветхий Завет, указывая на то, что он полон насилия, а это путь не Бога, а Дьявола. Они считали, что Ветхий Завет посвящен описаниям жизни именно Князя Тьмы. Католическую церковь с ее постоянным стремлением к наживе, насилию, стремлению к власти они считали порождением Князя Тьмы, а с католиками жили мирно в силу того, что они веруют в Христа. Катары не признавали Евхаристии и таинства брака, считая, что это не имеет отношения к Святому Духу и воплощается католическими священниками, в которых Святого Духа точно не осталось. У катаров были невероятно высокие требования к совершенным. Совершенный не имел права грешить, только в этом случае он мог оправлять религиозные таинства для простых верующих мирян.
Катары не признавали отступление от библейских канонов в вопросе крещения. Изначальное крещение было с окроплением святой водой (погружением в воду) и обязательным возложением рук со стороны священников, к которым перешло апостольское право пропускать через себя Дух Святой. Католики разделили это, крестя мирян только водой, а возложение рук оставив для священников. При всей своей духовной чистоте и возвышенности они были обречены. Нет, среди них не было предателей. Это удивительно, что за все 30 лет альбигойских войн и гонений на совершенных и даже просто сочувствующих катарам известно только 3 случая, когда совершенные изменяли своей вере: один случай, это когда совершенный не просто переметнулся в стан католиков, а стал инквизитором и экспертом по катарам, а два других случая очень туманны и до конца не понятно, получили ли эти люди консоламент.
Обреченность катаров исходит из их отрицания божественности жизни. Они всю свою жизнь стяжали Духа Святого, но считали, что на земле этого достичь невозможно. Они верили в Бога, но вокруг видели лишь проявления Дьявола. Они боролись с несовершенством этого мира отказом от него. Они очень высоко ценили жизнь других существ, но при этом считали свое нахождение здесь не просто временным, а нежелательным. Они постоянно стремились в мир иной.
Наиболее четко это проявилось при осаде Монсегюра. Монсегюр был неприступной крепостью, оборудованной в отрогах Альп. Со всех сторон он был окружен глубокими ущельями с горными реками, Башни Монсегюра возвышались на неприступную для осадных машин высоту, а запасы воды и провизии были впечатляющими. В Монсегю стекалось большое количество совершенных альбигойцев. Крепость на 6 этажей уходила под землю, где были оборудованы кузницы, мастерские и жилые помещения. Монсегюр начал умирать раньше, чем туда зашли крестоносцы. Братья и сестры обнявшись прыгали с крепостной стены, люди были счастливы заступить в караул, ведь там их мог настигнуть камень выпущенный из пращи или стрела меткого лучника, некоторые вскрывали себе вены. Это не поощрялось, только совершенные после специального обряда могли добровольно уходить из жизни совершая эндуру. Не только люди, сами крепостные стены и башни вошли в противоречие с жизнью.
Они очень тонко чувствовали Добро и видели несовершенство этого мира. Они не смогли с этим жить. Апофеозом их борьбы стал тожественный выход 300 совершенных и восхождение на приготовленный им крестоносцами костер. В этом костре сгорел последний очень красивый, но очень хрупкий побег на большом и узловатом дереве христианства. Они не смогли разрешить свои противоречия.
Мы бродили по крепостным стенам, дожам, улочкам этого города. Большой и красивый католический храм казался пустым и безжизненным. Таковым он и был на этой священной земле альбигойцев, обильно политой кровью их совершенных. Из этого вечного соревнования добра и зла не было выхода, но сам поиск его казался для миллионов смыслом жизни, ради которого можно не задумываясь взойти на костер или плаху. Они не нашли, как не нашли миллионы до них, но не нашли не значит, что его нет, их поиск не напрасен. Он указывает нам те пути, которыми уже ходили великие совершенные. Выход есть, я это точно знаю (продолжение следует...)
Катары… первый раз этот термин я услышал от одного своего знакомого, который путешествовал со своей возлюбленной по мистически значимым местам старой Европы. Они проехали Италию, Швейцарию, побывали в замках и местах силы Германии, но про Каркассон и про катаров он рассказывал с каким-то особенным волнением. Я ничего из его рассказа не понял про Каркассон (он вообще туда не попал, не нашел вход в крепость и остался ночевать в машине за крепостной стеной, уверенный, что входа туда нет) и про катаров. Про катаров он также ничего внятного не рассказал, но заинтриговал. К своему стыду я обычно очень спонтанный путешественник: я редко заранее планирую маршруты поездок, список достопримечательностей и редко изучаю историю этих мест. В очередной раз с сожалением отмечаю, что зря. Я не попал в Монсегюр, я почти ничего не знал про катаров и не смог находясь в одном из оплотов их ушедшей в века, а точнее самым варварским образом уничтоженной ветви христианства прочувствовать это. Не много мест на планете, куда я бы хотел вернуться и порекомендовать их другим. Планета огромна, а наша жизнь так коротка, но это место стоит того, чтобы туда вернуться.
Просвещенная Европа постоянно укоряет нас за варварство, за бесчеловечное отношение к себе подобным. Нам приводят примеры Ивана Грозного, Петра Первого, Ленина, Сталина и т.д. Но история (если она не политизирована в угоду правящей верхушке), как и математика наука точная. За время правления Ивана Грозного было казнено примерно 4.200 человек, в то время как испанский наместник Нидерландов герцог Альба за три года казнил около 100.000 голландцев. В Англии за время правления Генриха VIII было повешено 72.000 человек (около 3% населения). Во время альбигойских войн (это как раз наш случай, это война Ватикана с катарской ересью) был объявлен крестовый поход против своих сограждан, своих фактических единоверцев, который унес жизни примерно 1.000.000 человек. В только представьте себе размах катастрофы и человеческих жертв для сравнительно небольшой и немногочисленной средневековой Европы.
Так кто из нас варвары?! Давайте разберемся, чем так ужасны были катары для римской католической церкви. По преданию идеи катаров проистекают из духовных поисков одного из апостолов, а именно Варфоломея. Отправившись проповедовать слово божье в переднюю Азию, Вавилон и т.д. он попал в Индию. Поскольку человек он был действительно тонкий, думающий и ищущий, то долгое время проповедование совмещал с впитыванием знаний и миропонимания индийцев и тех, кто также там проповедовал. Вернувшись от туда, он постепенно разошелся с тем, что стало проповедовать более ортодоксальное христианство. Эти идеи были подхвачены Мани, а позже и другими проповедниками.
Тулуза, Каркассон, Безье, Монпелье, Арьеж, Монсегюр… это все места, которые непосредственно связаны, я бы сказал пропитаны энергией, мыслями, ожиданиями, молитвами … и наконец кровью совершенных альбигойцев (так иногда именовали катаров). Я шел по мостовым Каркассона, проходя мимо домов, где общинно жили совершенные. Эти ярые последователи апостольского служения людям собирали мирян на прилегающих площадях на богослужения и проповеди. Они служили и проповедовали везде: в поле, в роще, на площади … иногда в оставленном прихожанами и священниками католическом храме. Им очень просто было найти путь к сердцу мирян, весь их образ жизни был примером и возвращал к тому времени, когда священники искали Духа Святого, а не повышения по службе. Им было очень просто донести Слово Божье до умов и сердец прихожан, ведь весь их образ жизни был примером апостольского служения людям.
Совершенный очень строго соблюдал апостольские заветы: отдавал все свое имущество катарской общине, а сам жил на подаяния, постоянно соблюдал строгий пост (был строгим вегетарианцем, делая исключение только для рыбы), сохранял строжайший целибат, отрицал всяческое насилие и т.д. Известны случаи, когда во время католических репрессий и гонений на катар им предлагали выбор: или отрубить голову курице или идти на костер. Они не задумываясь шли на костер. Это иногда служило основанием для признания катар склонными к самоубийству, католики просто не могли признать, что кто-то кроме их святых способен на самопожертвование.
По мнению катар этот материальный мир был создан Дьяволом. Они исповедовали учение о том, ад находится на Земле. Что Дьявол соблазнил (украл) некоторое количество душ у Господа и они воплощаются на Земле. После цепочки реинкарнаций Душа обязательно возвратится к Богу. После того, как все души отработают свои кармические задачи они вернуться к Богу и мир Дьявола на земле прекратится сам собой. Исходя из этого посыла они считали все материальное дьявольским.
Они совершенно не признавали Ветхий Завет, указывая на то, что он полон насилия, а это путь не Бога, а Дьявола. Они считали, что Ветхий Завет посвящен описаниям жизни именно Князя Тьмы. Католическую церковь с ее постоянным стремлением к наживе, насилию, стремлению к власти они считали порождением Князя Тьмы, а с католиками жили мирно в силу того, что они веруют в Христа. Катары не признавали Евхаристии и таинства брака, считая, что это не имеет отношения к Святому Духу и воплощается католическими священниками, в которых Святого Духа точно не осталось. У катаров были невероятно высокие требования к совершенным. Совершенный не имел права грешить, только в этом случае он мог оправлять религиозные таинства для простых верующих мирян.
Катары не признавали отступление от библейских канонов в вопросе крещения. Изначальное крещение было с окроплением святой водой (погружением в воду) и обязательным возложением рук со стороны священников, к которым перешло апостольское право пропускать через себя Дух Святой. Католики разделили это, крестя мирян только водой, а возложение рук оставив для священников. При всей своей духовной чистоте и возвышенности они были обречены. Нет, среди них не было предателей. Это удивительно, что за все 30 лет альбигойских войн и гонений на совершенных и даже просто сочувствующих катарам известно только 3 случая, когда совершенные изменяли своей вере: один случай, это когда совершенный не просто переметнулся в стан католиков, а стал инквизитором и экспертом по катарам, а два других случая очень туманны и до конца не понятно, получили ли эти люди консоламент.
Обреченность катаров исходит из их отрицания божественности жизни. Они всю свою жизнь стяжали Духа Святого, но считали, что на земле этого достичь невозможно. Они верили в Бога, но вокруг видели лишь проявления Дьявола. Они боролись с несовершенством этого мира отказом от него. Они очень высоко ценили жизнь других существ, но при этом считали свое нахождение здесь не просто временным, а нежелательным. Они постоянно стремились в мир иной.
Наиболее четко это проявилось при осаде Монсегюра. Монсегюр был неприступной крепостью, оборудованной в отрогах Альп. Со всех сторон он был окружен глубокими ущельями с горными реками, Башни Монсегюра возвышались на неприступную для осадных машин высоту, а запасы воды и провизии были впечатляющими. В Монсегю стекалось большое количество совершенных альбигойцев. Крепость на 6 этажей уходила под землю, где были оборудованы кузницы, мастерские и жилые помещения. Монсегюр начал умирать раньше, чем туда зашли крестоносцы. Братья и сестры обнявшись прыгали с крепостной стены, люди были счастливы заступить в караул, ведь там их мог настигнуть камень выпущенный из пращи или стрела меткого лучника, некоторые вскрывали себе вены. Это не поощрялось, только совершенные после специального обряда могли добровольно уходить из жизни совершая эндуру. Не только люди, сами крепостные стены и башни вошли в противоречие с жизнью.
Они очень тонко чувствовали Добро и видели несовершенство этого мира. Они не смогли с этим жить. Апофеозом их борьбы стал тожественный выход 300 совершенных и восхождение на приготовленный им крестоносцами костер. В этом костре сгорел последний очень красивый, но очень хрупкий побег на большом и узловатом дереве христианства. Они не смогли разрешить свои противоречия.
Мы бродили по крепостным стенам, дожам, улочкам этого города. Большой и красивый католический храм казался пустым и безжизненным. Таковым он и был на этой священной земле альбигойцев, обильно политой кровью их совершенных. Из этого вечного соревнования добра и зла не было выхода, но сам поиск его казался для миллионов смыслом жизни, ради которого можно не задумываясь взойти на костер или плаху. Они не нашли, как не нашли миллионы до них, но не нашли не значит, что его нет, их поиск не напрасен. Он указывает нам те пути, которыми уже ходили великие совершенные. Выход есть, я это точно знаю (продолжение следует...)
Всего Вам самого светлого