Записка заключенного.

Пошел пятый месяц моего заключения. Кажется в воздухе появился свинец, наглеючи давящий мне на голову. Камера маленькая. Одно окно продольной формы размером полметра на метр. Глядя на него, понимаю: это не шанс. Толстое, желтое стекло, обрамленное мелкой решеткой. Ничего не видно, ничего не слышно. Возможность на спасение через это окно отсутствует.

Сижу в темной камере. Есть маленькая скамья, стол, кровать и уголок для туалетных убранств. Из камеры не выпускают – безвылазное заточение в пространстве, потерянном во времени.

Изредка в мечте, просыпаясь, - вздрагивает душа, начиная верить в свет, пытается тащить меня за собой. Отбрыкиваюсь, иллюзии – приторны, отторжение – выработанная на них реакция.

Изредка пою, про себя, чтобы никто не слышал. А как иначе? Правила тюрьмы запрещают издавать какие-либо звуки. Сиди и молчи. Повинуюсь.

Иногда подслушиваю сплетни тюремного конвоя. Толи в шутку, толи в серьез, они словно не замечая меня, рассказывают о моей грядущей участи. Мол, сидеть этому отпрыску до скончания веков, пока либо тело не сдастся, либо сердце не остановится. И смеются нелюди, глумятся, потешаются над моим заточением в безвольности. Ну да ладно, Бог с ними.

Поначалу не было так тяжело. Казалось, что срок маленький и первые 3 месяца двигались ускоренно. А потом как обрезало. Дни, да что там – часы стали казаться вечностью и отчаяние, подобравшись к горлу – стало медленно его сдавливать. Иногда я побеждаю и змей – искуситель мучений, бежит от меня прочь, обломав свои клыки об мою веру в свободу. Но, чем дальше – тем сложнее побеждать. Мой разум породил вопросы: зачем я верю в свободу, ведь мне даже неизвестен срок моего заточения? Зачем продолжаю воевать и почему не сдамся без боя удручающей реальности моего существования? Отвечаю. Иногда спорю, иногда ругаюсь, доходит до мата. В этот момент мне начинает казаться, что у меня «поехала крыша».

Сколько еще мне сидеть? Да хрен его знает! Знать бы где это провидец хрен проживает, он бы мне всю правду точно рассказал.

Чувствую себя рабом с незавидной участью забранного выбора. Ничего не решаю, ни на что не влияю, не имею слова, не имею возможностей. Все чаще накрывает с головой ярость. Хочется крушить: разломать вдребезги эту камеру, тюрьму и дать в морду каждому, кто посмеет встать на моем пути! И все труднее мне сдерживать внутри мою ярость, она как вулкан – пробудившись, выходит из-под контроля и может рвануть в любую минуту. Чего боюсь? Боюсь разрушить запреты, страхи, установки, навязанные кем-то правила? И это тоже. Потеряв глаза и одурев в безумии – боюсь разрушить себя. Тогда, если проигрыш – то карцер надолго, срок не известен, а повиновение будет шрамом сиять на сердце, вырезанное электрическим клеймом. Боже, какие страсти и в тоже время – факт. Удивляюсь. А если выиграю? Мысль такую и допустить трудно. Я словно бесчувственная земля – всячески препятствую семени прорасти наружу, к свету. Не пускает моя бестолковая голова, способная только болтать, запугивать и строить планы отступления.

Все есть у человека, только он почти ничем не пользуется. Все человеку доступно, только он почти ни во что не верит. Да и нет одновременно.

Медленно дышу, закрыв глаза. Прошел еще один день, со скрипом, с натяжкой нервов. В этой роли мне не хватает толи юмора, толи безумия, толи того и другого.

Звучат сирены. Начинается отбой. Закрыв глаза, представляю будто камера открыта, а мне вручена моя воля, воля свободного выбора. Кто знает, может эта праведная мысль однажды будет доставлена Богу, тому, кто как бы невзначай, но все же пристально и с неподдельным интересом наблюдает за тем, как я иду, живу, существую. Кто знает, может однажды он решит меня помиловать и пусть не отпустит, но хотя бы объяснит мне за что именно я несу ношу такого наказания, и позволит вспомнить, осознать и по-другому взглянуть на тот мир, который я создаю, увидев в нем не тюрьму, а небо, землю и просторы, не тьму, а свет, не конец, а начало.

Кристина Ли. 3 апреля 2018 год.