Розы и шипы

Вечер. Темно-синее небо над обширной территорией Храма джедаев. В храмовых садах, обнесенных стенами, вечернее небо отражается в искусственном пруду, украшенном орнаментом. На камне у пруда сидит самый способный из учеников Йоды и смотрит в воду. В руке он держит раковину, пальцы пробегают по ее гладким обводам. Перед ним на поверхности воды танцуют легконогие водомерки. 

Подобно им, внимание ученика танцует на поверхности тишины, скользя над бездонными глубинами Силы. Он всегда был легконогим; Сила идет рябью под его концентрацией, но без труда держит его на плаву. Однако сегодня, по некоторой причине, он печален и чувствует себя каким-то странно тяжелым. Как будто он впервые осознал, как легко было бы позволить ноге провалиться глубоко в эту энергию – погрузиться в темные глубины и утонуть.

Топ, топ, стук. Топ, топ, стук. Приближаются шаги – раз, два, затем звук удара посоха по усыпанной белой галькой дорожке. Появляется слабый свет, он исходит со стороны помещения учителей – огонек, движущийся сквозь путаницу листьев и лоз. Присутствие знакомо ученику, он чувствует Йоду, чей древний разум сияет так же ярко, как его фонарь, задолго до того, как силуэт старика покажется из-за угла и великий мастер Ордена джедаев медленно вскарабкается наверх, чтобы сесть рядом. 

Ученик улыбается и склоняет голову. Сколько раз Йода говорил ему в бесконечные часы медитаций и тренировок: не нужно демонстрировать внешнюю форму позы или атаки, нужно каждой клеткой тела чувствовать ее смысл. Поэтому маленький наклон головы, внешне такой небрежный, выражает бесконечную благодарность и уважение. И еще страх. И вину.

Великий мастер ордена джедаев ставит фонарь на землю и начинает неуклюже взбираться на камень, помогая себе руками. Он карабкается к своему ученику, кряхтя, словно несчастный садовый гном. Улыбка ученика становится шире, но он даже не пытается предложить помощь. 

Поворчав и поерзав, Йода устраивается на камне, расправляет складки ветхого одеяния и свешивает ноги к самой воде. Водомерки мельтешат под его древними зелеными пальцами, не замечая маленького волосатого величия над собой.

– Приуныл ты, Дуку?

Ученик не пытается отрицать.

– Предстоящей поездки не боишься ты, конечно?

– Нет, учитель. – Ученик тут же поправляет себя. – Во всяком случае, не самой поездки.

– Уверен в себе должен ты быть. Готов ты.

– Я знаю.

Йоде вдруг становится нужен фонарь, который он оставил внизу. Он опускает посох и пытается подцепить ручку лампы. Кривясь, он пробует раз, другой, но ручка все время выскальзывает. Йода разочарованно ворчит. 

Легчайшим усилием мысли ученик подхватывает светильник Силой и посылает его по воздуху к своему учителю.

– Почему не сделать это легким способом? – спрашивает он и знает ответ еще до того, как произносит эти слова.

– Потому что он легкий, – ворчит Йода.

Юноша знает, что ученики слышат от Йоды множество таких ответов. "Тем не менее он не отослал фонарь обратно", думает Дуку.

Сейчас в саду только они двое. Где-то далеко выскакивает из воды рыба и плюхается обратно. 

Йода дружески тыкает ученика концом посоха:

– Уехать еще вчера готов был ты!

– И в прошлом месяце, и в прошлом году, и в позапрошлом. – Печальная улыбка озаряет лицо Дуку и медленно увядает. – Но сейчас, когда это действительно должно случиться... – Он оглядывается. – Не могу припомнить ни дня, когда мне не хотелось бы уехать отсюда – улететь на корабле, путешествовать среди звезд, повидать мир. И в то же время мне здесь нравилось. Это место стало моим домом. Вы стали моим домом.

– И всегда будем им. – Йода одобрительно вглядывается в насыщенную ароматами темень сада. – Всегда здесь буду я. Дом, да... говорят на Алдераане: "там твой дом, где, увидев тебя на пороге, пустят внутрь"! – Он втягивает в себя вечерний воздух и издает легкий смешок. – Хм. Всегда место для тебя будет здесь.

– Наверное. Я надеюсь. – Ученик смотрит на раковину, которую держит в руке. – Я нашел ее на берегу, покинутую пресноводным крабом-отшельником. Вы знаете, у них не бывает постоянных домов. Они постоянно вырастают из своих домов. Я думал о том, как джедаи нашли меня на Серенно. Должно быть, я жил с отцом и матерью, я их сейчас уже не помню. Можно ли не думать о том, как это странно? Каждый джедай – это ребенок родителей, которые решили, что могут обойтись без него.

Йода напрягается, но ничего не говорит.

– Мне иногда кажется, что именно это и движет нами. Тот первый отказ. Нам нужно многое доказать себе и другим.

Из переплетения лиан, как искра из костра, вылетает огнемуха и начинает носиться над поверхностью пруда. Ученик следит за ее неуловимым танцем над гладью воды. 

У Йоды есть один вопрос, который он любит задавать: "Кто мы, Дуку, считаешь ты?" Каждый раз ученик пробует новый ответ: "Мы – узел, завязанный в Силе", или: "Мы – посланники Судьбы", или: "Каждый из нас – клетка в теле Истории"... но сейчас, когда он глядит на вспыхивающее в ночи насекомое, ему на ум приходи более правдивый ответ. "В конечном итоге, мы такие же, как она: одинокие".

Раздается слабый всплеск, как будто лопается пузырь, и из темной глубины выскакивает рыба с разинутой пастью. Огонек гаснет и исчезает без следа, остаются только круги на поверхности воды.

– Мне кажется, что даже тогда я жил, словно краб-отшельник, – продолжает ученик. – Я был слишком большим, чтобы дом моих родителей мог вместить меня. Вы привезли меня сюда, но уже много лет даже Храм кажется мне тесным. Я думаю... – Юноша останавливается и поворачивается к учителю. Падающий сбоку свет бросает тень на его лицо в капюшоне. – Я боюсь, что, побывав в большом мире, я уже не смогу снова здесь поместиться.

Йода кивает, обращаясь словно к самому себе:

– Гордишься собой ты. Небезосновательно гордишься.

– Я знаю.

– Но и не без риска, однако.

– И это я тоже знаю.

Ученик проводит пальцами по пустой раковине и бросает ее в пруд. Перепуганные водомерки разбегаются в разные стороны, пытаясь при этом не провалиться.

– Большим, чем джедай, большим, чем Сила, быть не сможешь ты, – говорит Йода.

– Но Сила – это нечто большее, чем джедаи, учитель. Сила – не просто эти стены и учение. Она течет во всех живых существах, высших и низших, больших и маленьких, светлых...

Ученик сконфуженно замолкает.

– ...и темных, – заканчивает за него Йода. – О да, юный. Думаешь ты, я никогда не испытывал прикосновения тьмы? Знаешь, что может совершить дух столь великий, как Йода, за восемьсот лет?

– Учитель?

– Множество ошибок! – Сипло смеясь, старый учитель протягивает посох и награждает ученика тычком между ребер. – Спать отправляйся, глубокомысленный философ!

Тык, тык.

– Твой учитель, Тейм Церулиан, говорит: самый одаренный ты из падаванов, которых учил он. Верить в себя не нужно тебе. Я, Йода, великий и могучий мастер, буду верить за тебя! Достаточно этого?

Ученику хочется рассмеяться, но не может.

– Это слишком много, учитель. Я боюсь...

– Хорошо! – Йода фыркает. – Бояться темной стороны ты должен. В сильных она сильнее всего. Но Тейму не ровня ты пока; не рыцарь ты пока; не член Совета. Много раковин ждет тебя еще, Дуку – до тех пор, пока ты умещаешься вот в эту, – говорит он, водя посохом по коже ученика. – Завтра отправиться во тьму ты должен, что разделяет звезды. Но домом твоим всегда это место будет. Если собьешься ты с пути, оглянись на этот сад.

Йода поднимает свою лампу, и тени разбегаются, словно водомерки.

– Свечу зажгу я, чтобы нашел ты дорогу домой.

* * *

Кап, кап, тук, шлеп.

Граф Дуку сидел за столом в своем кабинете, делая вид, что читает депеши с фронтов, но на самом деле вслушиваясь в непрекращающийся стук дождевых капель в окна, к которым он сидел спиной. Вслушиваясь не только ушами.

Йода приближался.

Он двигался тихо, осторожно, скрывая свое присутствие; Сила плавно несла его, как листок по течению. Но на Вжуне темная сторона была гораздо сильнее светлой, и время от времени учитель ступал против течения. Эти моменты Дуку и отслеживал. Однажды, несколько минут назад, старый джедай сделал неверный шаг, поставив ногу против течения. Волна Силы прокатилась через скальное основание, на котором стоял замок Малро, возвестив о приближении учителя, словно отголосок далекого землетрясения.

А может, это и не была ошибка. Может, Йода хотел, чтобы Дуку знал: он идет.

С тех пор тишину ничто не нарушало. Старый джедай скользил по поверхности Силы, как водомерка, и лишь слабое ощущение тепла на коже Дуку выдавало его присутствие. Так, будто граф был слепым, и о наступлении дня ему говорило лишь тепло солнечных лучей, согревающих тело.

Дуку и не рассчитывал, что учитель позволит привести себя в замок Малро под конвоем. "Бой есть выбор момента, – говаривал учитель, – и задача воина – лишить противника этого выбора". Мысленно Дуку перенесся в день первого урока фехтования: приземистая фигурка в коричневом одеянии, кряхтя, раздает тренировочные деревянные мечи; дети хихикают; запах чистого полотна и матов, которыми выложен центральный круг; учитель, шаркая, выходит вперед, его долгий, усталый вздох; и вдруг – рывок, маленькое существо призывает Силу, которая наполняет его до краев; напор такой сильный, что Дуку и другие одаренные ученики чувствуют его – вихрь энергии, который вырывается из углов зала и вливается в мозолистые ступни Йоды, бежит по его ногам и туловищу, как электрический ток; в глазах – огонь, Сила собрана на кончике деревянного меча, словно молния в клетке; и когда он поднимает ногу и становится в широкую боевую стойку, можно почувствовать, как весь Храм содрогается.

Тук, кап, тук.

Да, будет интересно еще раз повидать Йоду. Все равно, что вернуться в дом детства. Нет, Дуку не собирался предаваться ностальгическим чувствам. Ныне он держал в своих руках судьбы миллионов; его окружали подчиненные, просившие приказов, и жертвы, просившие пощады. Естественно, было заманчиво снова вспомнить те давние, сравнительно беззаботные дни, когда он – мальчишка – предавался мечтам о спасении чужих жизней, а не считал свои жертвы тысячами, как сейчас. Забавно: когда-то он был так молод, что каждая жизнь казалась ему бесценной.

Но он давно стал взрослым и перерос эти сантименты. Он больше не мальчик и никому не позволяет собой помыкать.

Кроме Сидиуса, конечно.

В памяти снова всплыли слова Вентресс. "Разве он может оставить вас в живых...? Он использует вас до конца..." Выкручивалась, конечно. Но, звезды свидетели, ловкий финт она придумала. Одно можно сказать об Асажж наверняка: она всегда безошибочно угадывала, куда нанести удар.

"Вы слишком его затеняете, граф."

Дуку бросил взгляд на голомониторы, стоявшие на рабочем столе. Множество сцен требовало его внимания: картина сражения на Омвате; панорамная съемка опустошений на Хоногре спустя шесть месяцев после токсической катастрофы – элемента плана генерала Гривуса, предложившего использовать в кампаниях Внешнего Кольца биологическое оружие; голотрансляция из зала Сената Республики; срочное включение – маленький кораблик, который стремительно спускался с орбиты Вжуна, преследуемый двумя сторожевыми катерами с высокой орбиты; оперативные донесения от отрядов солдат, следовавших по пещерам за Йодой и детьми; наконец, серия картинок с камер наблюдения в самом замке – территория перед парадным входом, центральная зала, вход для слуг и коридор, ведущий к кабинету.

Граф не любил неожиданностей.

Тук, шлеп, тук! Дождь усилился, громко стуча в окна.

Дуку потянулся к панели, чтобы увеличить изображение корабля, за которым гнались его катера – и остановился, глядя на свою ладонь. Проклятая рука снова дрожала. Тепло еще сильнее разлилось по коже, как стыдливый румянец, и ладонь задрожала еще больше. Странно, неужели он боится? Разум Дуку был совершенно спокоен, но тело реагировало так, будто он был подростком, который отважился заговорить с красивой девушкой; страх и стыд, желание и надежда – противоречивые чувства сплелись в безумный клубок.

Тук, тук!

Наконец граф осознал, что это не стук дождевых капель. Он вихрем развернулся и посмотрел в окно. Непостижимым образом умостившись на узком карнизе на высоте пятого этажа, мастер Йода стучал в стекло своим посохом. По его морщинистому лицу стекали дождевые струи, и он ухмылялся, как горгулья.

 

* * *

Насколько помнили джедаи, большую часть своего времени в Храме Йода проводил с самыми маленькими. Играл с двух- и трехлетними малышами в прятки-догонялки, в уклонялки, в перетягивание Силой. Вел первые уроки, гуляя с ними в саду, где он рассказывал детям о тайной жизни растений, о неудержимом росте побегов, о том, как принаряжаются цветы; ребятишки собирались вокруг него, чтобы понаблюдать, как плетет паутину паук-крестовик и как пчела неуклюже летает среди цветов. 

Когда начинались первые занятия по боевой подготовке – с бросками, кувырками и играми, развивающими мышцы ног, – их тоже вел Йода. Прежде всего, потому, что он был одного роста с детьми. Кажется, впервые Дуку почувствовал, что такое поединок, когда играл с учителем в игру под названием "толкни перышко". Смысл игры заключался в том, чтобы научиться улавливать самые слабые, самые незаметные изменения в давлении и равновесии противника – и защищаться, не противопоставляя силе противника еще большую силу, а используя его энергию против него же самого.

По мере того, как ученики все больше осваивались с игрой – а Дуку был лучшим учеником в своем потоке – игра все больше напоминала спарринг; победу одерживал тот, кто первым вынуждал соперника потерять равновесие. Став старше, они все чаще начинали игру в боевой стойке, положив пальцы на предплечья друг друга. Первый толчок Дуку мог быть легким и быстрым или же наоборот, медленным и сильным; энергия прикладывалась снизу вверх, или обрушивалась сверху, или это мог быть внезапный удар прямо в грудь. В девять лет он выиграл турнир для учеников до двенадцати, используя хитрую тактику: начиная с мягких толчков, словно прощупывая противника в детском варианте игры, он вдруг наносил удар в болевую точку под локтем и тут же атаковал, воспользовавшись шоком и болью противника.

Но, как Дуку ни старался, он ни разу не сумел победить мастера Йоду. Какой бы трюк он ни использовал – толчок Силой сзади, шлепок по глазам – учитель неизменно предчувствовал удар и уворачивался, как слепень от сердитых ладоней. Каждый раз, когда Дуку решал, что поймал старого джедая в ловушку, и делал решающий толчок – Йода уходил из-под удара, и дальше Дуку казалось, будто он бежит вниз по лестнице и на его пути вдруг испарились две ступеньки. Он проваливался, привычно размахивая руками и теряя равновесие. Падал.

Что самое обидное, Йода часто проигрывал в "толкни перышко". Он пихал какого-нибудь ученика – девочку или мальчика, не обладавшего и половиной таланта Дуку; тот неуклюже уворачивался, и учитель комично валился ему под ноги, строя горестные гримасы, в то время как ребенок восторженно визжал и хихикал. Дуку был уверен, что Йода проигрывал им специально. Вселял в них уверенность. Но он никогда не проигрывал Дуку, не поддался ни разу. Это было несправедливо – ужасно несправедливо; и в следующие шесть месяцев Дуку атаковал с возрастающей яростью, желая победить во что бы то ни стало. Но при этом его собственное равновесие становилось все более хрупким и уязвимым, так что, когда он проигрывал – а проигрывал он всегда, всегда, всегда! – он делал это все более и более зрелищно. Специально, напоказ проигрывал нелепо и болезненно. Пускай все видят, как несправедлив к нему Йода.

Дуку было двенадцать, когда они сыграли в эту игру в последний раз. Где-то раз в неделю Йода приходил на уроки рукопашного боя. Всю весну они спарринговали, и Дуку прошел через длинную серию унизительных поражений; и он все больше гордился этими фиаско, презирая сам себя и в то же время находя в своих неудачах какое-то горькое удовлетворение. Теперь он был вдвое выше учителя, но Йода так и не дал ему победить, ни одного раза. Однако и не признавался, в том, что делает; а Дуку, естественно, не собирался доставлять ему удовольствие своими слезами или жалобами.

Когда они совершали ритуальный поклон друг другу, Дуку решил, что на этот раз он проиграет особенно зрелищно – настолько явно, чтобы все увидели, что происходит. Он решил упасть так, чтобы сломать руку.

Они выпрямились. Дуку встал в боевую стойку, успокоив свой разум и приготовившись к ожидавшей его боли.

– Победил я, – сказал Йода.

– Что?! – воскликнул Дуку. – Мы еще даже не начали!

– Если один из бойцов равновесие потерял, победил его противник, – спокойно ответил Йода. – Победил я.

...И снова, как всегда – внезапный толчок; падение; и Дуку понял, что Йода прав. В то время как руки Дуку сделались гибкими и чуткими, его гордость оставалась жесткой и неподатливой, и именно туда Йода бил, не позволяя ему выигрывать. В конце концов злость и унижение так истерзали Дуку, что он вышел на поединок с намерением проиграть.

Откровение было таким грандиозным, что он едва не закричал. Он заморгал, потрясенный гениальностью урока: учитель указал ему на слабое место, которое сам он никогда бы не нашел, сколько бы ни побеждал других учеников.

– С-спасибо, – пробормотал Дуку, испытывая гнев и унижение пополам со смиренной благодарностью. И лицо старого джедая прорезала улыбка. Смеясь, он схватил Дуку за руку, прижал к себе и обнял.

– Когда упадешь ты, ученик... подхвачу тебя я!

Той ночью, лежа в кровати, Дуку чувствовал, как в его мозгу тревожно крутятся два воспоминания. Толчок, он опрокидывается и падает в пустоту, застигнутый врасплох и потерявший равновесие; и крепкие, радостные объятия Йоды, физическое обещание, переданное буквально через кожу: "Когда упадешь ты, подхвачу тебя я".

 

* * *

Именно это ощущение внезапного рывка и опрокидывания, потери равновесия и беспомощного падения снова охватило Дуку спустя все эти годы, когда он увидел древнего, ухмыляющегося, мокрого гоблина, сидевшего на карнизе.

На мгновение он подумал, что можно испустить один-единственный разряд Силы, разбить окно, чтобы старого учителя разорвало осколками. Он представил, как Йода кувыркается в полете, окровавленный и бесчувственный, как его мозги забрызгают каменные плиты. Тогда, наконец, этот кошмар закончится, и Дуку больше не будут смущать эти странные, смешанные чувства. Его руки перестанут трястись, он будет внутри сухим и крепким – сухим и крепким барабаном, на котором играет Дарт Сидиус. Как все легко и просто.

Но Йода, конечно, готов к такому развитию; так что легко не получится. Граф Дуку почувствовал гордость за свое умение видеть вещи в истинном свете.

Он открыл окно.

– Учитель! Заходите.

Йода перескочил с карниза на стол, пробежал сквозь несколько панорам, отображаемых голомониторами, и встряхнулся, как собака: во все стороны полетели дождевые капли, забрызгав стол и корешки нескольких драгоценных фолиантов из знаменитой библиотеки редких книг, принадлежавшей Дуку. У Йоды при себе был меч, но оружие оставалось на поясе старика. В одной руке он держал посох – ну, разумеется, он как-то сумел взобраться на высоту пятого этажа, не расставаясь с посохом. В другой руке Йоды была роза Малро с белыми лепестками, обрамленными кроваво-красным.

– Вы рвали розы в моем саду? – с теплотой спросил Дуку.

Йода поднес цветок к глазам.

– Да. Прекрасна она, – сказал он, рассматривая острые, как иглы, шипы. Старый джедай осторожно наклонил бело-красную розу к себе и понюхал. Он зажмурился и вздохнул от удовольствия, наслаждаясь благоуханием цветка. Древний, дикий аромат – резкий, хмельной и волнующий, как детская тайна.

– Собственно, из-за роз я и решил здесь поселиться, – заметил Дуку. – На Вжуне есть и другие особняки, которые могли меня устроить. Но в большом доме на Серенно у нас были розы; должно быть, они напомнили мне о доме.

– Помнишь ты их, да? – быстро спросил Йода.

– Конечно. Я ведь только что сказал...

– Еще с тех времен?

– А. – Дуку издал легкий смешок. – Между прочим, да. Это одно из моих немногих воспоминаний о временах до Храма. Был жаркий день, я это помню, как сейчас; ясный день, солнце палило нещадно. Запах роз был очень сильным, как будто солнце вытапливало из них аромат. Будто сжигало их в кадильнице. Я прятался в розовом саду, и у меня шла кровь из пальца. Должно быть, я поранился о шипы, играя среди кустов. Я хорошо помню, как слизывал кровь. Как она текла из раны в пальце.

– Прятался?

– Что?

Йода присел на корточки.

– Прятался, сказал ты. – Он уселся на стол, свесив короткие ноги вниз. На его затылке, оставленная без внимания, продолжалась голографическая битва при Омвате. – Почему же домой ты не пошел, чтобы палец тебе перевязали или поцеловали тебя?

– Стоило мне что-то натворить, мать начинала злиться.

Йода с любопытством посмотрел на Дуку.

– Злиться?

Тишина.

– У нас так не заведено, – отрывисто сказал Дуку. – Графы Сереннские не плачут и не жалуются. Мы рождаемся, чтобы заботиться о других. Мы не ждем, что другие станут заботиться о нас.

– Но все же, твой палец... болел он, правда?

– Я и не жду, что вы поймете, – буркнул Дуку. Почему-то он рассердился на старого джедая – разозлился глупо и без всякой причины. 

Он чувствовал себя выведенным из равновесия.

В дверь постучали.

– Чего? – гаркнул Дуку.

Дверь со скрипом отворилась, и в комнату вошла Уирри, пребывавшая в сильном душевном возбуждении.

– Малыш! – заверещала она. – Малыш вернулся! Но земля осыпается слишком быстро, я не могу прочитать будущее, и я боюсь, что ваша молодая леди его обидит, прошу прощения, граф.

Маленькая вжунская лисица просочилась между ног хозяйки и вошла в комнату. Она уловила запах Йоды, замерла, выгнула спину и зашипела. Йода грозно посмотрел на животное, обнажил зубы и зашипел в ответ.

Уирри подпрыгнула на месте, слабо взвизгнув.

– Ах, это же гадкий гоблин! – закричала она, уставившись на Йоду. – Не беспокойтесь, ваша светлость: я возьму метлу и стукну его по голове.

– Возможно, мастер Йода маленький, старый и сморщенный, как злая зеленая картофелина, – заметил граф Дуку, – но он мой гость, и я бы предпочел, чтобы ты не била его метлой по голове – разве что я сам этого захочу.

– О! Так это гость вашей светлости, вот как? – с подозрением сказала домработница. – У каждого beau своя belle , как говорится. Но пойдемте – поговорите, пожалуйста, с вашей молодой леди, у которой глаза как кинжалы, приструните ее, пока она не обидела моего Малыша. Я сделала, как вы просили, ваша светлость; дроид привел их сюда, как корюшку в сети, – умоляюще добавила Уирри. Ее огромная грудь под грязным розовым платьем тряслась от прилива чувств.

– В данный момент я занят, – резко сказал Дуку. – Асажж вольна играться со своими мышатами, как ей вздумается.

– Но, господин...!

– Не притворяйся, будто ты его любишь! – бросил граф. – Если бы ты его любила, ты бы с ним не рассталась.

Уирри потрясенно уставилась на него.

– Не любила Малыша? Конечно же, я всегда любила...

– У тебя был хороший дом, было состояние, вообще было все, что только можно пожелать – и ты отказалась от ребенка, – продолжал Дуку. – Джедаи явились на порог, как попрошайки, требуя отдать им твоего первенца, твоего наследника, твоего драгоценного Малыша... и ты отдала.

Лицо графа было белым. Предательская рука дрожала и дрожала.

– Ты отослала его на далекую планету, откуда ни письма, ни весточки, выставила его из единственного дома, который он знал, позволила им запереть его в Храме и лишить всего, что должно принадлежать ему по праву – и тебе еще хватило бесстыдства явиться сюда и говорить, что ты его любила? Любила?! – выкрикнул граф.

Уирри и ее лисица в испуге попятились к двери. Дуку совладал с голосом.

– Мать? Сын? Любовь? – устало произнес он. – Тебе не известно значение этих слов. – Он сделал жест рукой. – Оставь нас.

Домработница повернулась и бросились бежать. Лисица на мгновение задержалась в дверях, глядя на Дуку и мастера Йоду. Затем она тоже задрала хвост и поспешила прочь.

Дуку устало потер лоб.

– Простите меня. Как вы знаете, весь Вжун сошел с ума, и Уирри не исключение.

– Все на Вжуне сходят с ума, я думаю, – пробормотал Йода. – Рано или поздно.

– Я прошу прощения за свои слова о Храме. Вы же знаете, я никогда не сомневался в вашей доброте, – сказал Дуку. – Но – я говорю это со всем уважением – есть вещи, которых вы предпочитаете не видеть, учитель. Джедайские принципы – ваши принципы – благородны, но джедаи сделались инструментом в руках коррумпированной Республики. Если вы действительно хотите добиться настоящей справедливости...

Йода повернул голову и посмотрел в глаза Дуку с выражением такой бесконечной, такой равнодушной скуки, что граф умолк на полуслове.

– Не лги мне, Дуку, – сказал Йода, ленивым движением посоха сбросив со стола симпатичную статуэтку. – На хитрости не пускайся. Не Сора Балк  я, в паутину идеалов не поймаюсь. Пфе. Вздор! Для молодых это оставь. Я не молод, – проговорил он, устремив на Дуку взор своих зеленых глаз. – Старики утомляются легко. Даже Йода, хоть стараюсь не показывать я этого, чувства твои щадя. Но через всю галактику лететь, чтобы о благородстве и справедливости ты мне рассказывал? – Йода засмеялся. Это был усталый, горький смех – самый неприятный звук, который Дуку когда-либо слышал из уст Йоды.

Граф полагал, что его уже ничем нельзя поразить. Но раздражение в голосе Йоды поразило даже его.

Йода глядел в пол, посохом рисуя в воздухе узоры.

– Кое-что настоящее расскажи мне. Покажи мне другой способ, как можно закончить эту войну. Расскажи мне о том, что знает Дуку, но чего не знает Йода.

Граф недоуменно посмотрел на старого джедая.

– Пролетел через всю галактику я ради одного, Дуку.

– Чего же, учитель? – спросил Дуку. Едва эти слова сорвались с губ, он пожалел о них. Нынче у него был только один учитель, причем завистливый.

– Очевидно это, разве нет, Дуку?

И в следующий миг Йода сделал это снова: неожиданный толчок, потеря равновесия, и мир перевернулся вверх тормашками, когда Йода сказал:

– Обрати меня на темную сторону, Дуку. Прошу тебя. Поведай мне о величии тьмы.

 

* * *

– Вы хотите, чтобы я рассказал вам о могуществе темной стороны? – озадаченно спросил Дуку.

У Йоды снова был взгляд дракона: полуприкрытые глаза светили из-под тяжелых век.

– Сильна, сильна темная сторона в этом месте, – пробормотал он. – Потрогать ее можно, как брюхо змеи, под рукой ползущей. Обонять ее, как запах крови в воздухе... Расскажи мне о темной стороне, ученик.

– Я больше не ваш ученик, – напомнил Дуку.

Йода фыркнул, засмеялся, рассек воздух кривым посохом.

– Думаешь ты, Йода перестает учить, лишь потому, что ученик слушать не хочет? Учителем Йода всегда остается. Йода учит так же, как пьяницы пьют. Как убийцы убивают, – тихо произнес он. – Но сейчас будь учителем ты, Дуку. Скажи мне: трудно ли открыть могущество темной стороны?

– Нет. Искусство ситов – другое дело. Но чтобы прикоснуться к мощи темной стороны, начать познавать ее, вам нужно просто... позволить самому себе расслабиться. Мы несем темную сторону в себе, – сказал Дуку. – Конечно, вы должны это знать. Конечно, даже Йода это чувствует. Половина жизненной сущности – тьма, – уравновешивающая свет – ждет внутри нас, как сирота. Ждет, чтобы ее пустили в дом.

– Все мы чего-то желаем, Йода. Все мы боимся. Всех нас осаждают искушения. Джедай учится подавлять эти эмоции, игнорировать их, делать вид, что они не существуют, а если существуют, то относятся к кому-то другому, не к нам. Не к Чистым. Не к Защитникам. – Незаметно для себя Дуку принялся расхаживать по комнате. – Признать темную сторону – значит просто перестать лгать. Перестать притворяться, будто вы не знаете, чего хотите. Перестать притворяться, будто вы не боитесь того, чего боитесь. Половина суток – это ночь, мастер Йода. Чтобы увидеть истинную картину, вы должны научиться видеть в темноте.

– Мммммммм, – протянул Йода, прикрыв глаза почти полностью. – Темная сторона власть даст мне.

– Власть над всем. Когда вы познаете зло в самом себе и зло в других, ими станет до противного легко манипулировать. Это как еще один вариант игры в "толкни перышко", – сказал граф. – Темная сторона внутри вас покажет напряженные места любого существа. Чего он боится и что ему нужно. Темная сторона даст вам ключи к любой душе.

– Хм-м. Очень хорошо все это, но у Йоды есть власть, – произнес древний учитель, разглядывая волосатые пальцы ног. – Во дворце я живу, большем, чем этот, если можно считать Храм дворцом. Дуку командует армиями; но Йода тоже командует армиями. В этом отношении мы равны.

– Бывает ли слишком много власти? – задумчиво проговорил Дуку. – Например, – осторожно продолжал он, – были дни, когда ваша власть была гораздо больше моей. Но с тех пор я рос, а вы увядали. Сейчас вы находитесь в моей цитадели. В моем распоряжении – слуги, дроиды и мое собственное немалое могущество. Думаю, со всем этим не совладаете даже вы. Стоит мне сказать одно слово, и вы умрете. А без вас сколько продержатся те, кто вам дорог? Я доберусь до них по очереди: до Мейса и до Железной Руки, до Оби-Вана и до вашего драгоценного юного Скайуокера. Конечно, вы бы чувствовали себя в большей безопасности, если бы это было не так.

Йода склонил голову набок.

– Энакина недолюбливаешь ты?

– Возможно, он слишком напоминает меня самого в его возрасте. Нахален. Импульсивен. Самоуверен. Я знаю, что скромность высоко ценится в числе Навязанных Добродетелей – тех, которые приобретаются не по своему выбору. Но если, так сказать, судьбе нужен инструмент, чтобы приструнить Скайуокера, я должен признаться, что с радостью выполню эту работу.

Йода просунул посох за спину, пытаясь почесать между лопатками.

– Власть над другими не нужна мне. Что еще может дать мне сторона твоя темная?

– В какую игру вы играете, учитель Йода?

При слове "учитель" Йода улыбнулся – будь он проклят – и пожал плечами.

– Ни в какую. Бесполезна и расточительна война эта. Даже ты согласен. Послал тебе свечу я; ты знаешь, что домой вернуться ты можешь. Знаем это мы оба, и если вернуться в Храм ты пожелаешь, отвезу тебя я.

– Очень любезно с вашей стороны, – сухо произнес Дуку. – Так мило – протянуть мне руку.

– Всегда подхвачу тебя я, когда упадешь ты, – сказал Йода. – Я обещал.

Дуку дернулся, как ужаленный.

– Но другой способ покончить с войной существует. Раз присоединиться ко мне не хочешь ты, возможно, присоединиться к тебе я должен. Скажи мне еще, – брюзгливо проговорил Йода. – Если власть над другими не нужна мне, что еще эта твоя темная сторона дать мне может?

– А чего вы хотите? – раздраженно ответил Дуку. – Скажите мне, чего вы хотите, и я вам скажу, как темная сторона поможет этого добиться. Друзей? Темная сторона склонит любого к дружбе. Любовниц? Темная сторона понимает страсть так, как вы никогда не поймете. Богатства? Бездны мудрости...?

– Я хочу... – Йода поднял цветок, который держал в руке, и еще раз понюхал. – Я хочу розу.

– Будьте серьезней, – нетерпеливо бросил Дуку.

– Серьезен я! – воскликнул Йода, вскакивая на ноги. Стоя на столе, он казался почти таким же высоким, как Дуку. Повелительным жестом Йода протянул цветок бывшему ученику. – Такую же розу создай для меня!

– Темная сторона исходит из сердца, – сказал Дуку. – Это не учебник дешевых фокусов.

– Но фокус этот нравится мне! – заявил Йода. – Фокус, заставляющий цветы из земли расти. Фокус, который солнца зажигает.

– Сила – это не колдовство. Я не могу сотворить цветок из воздуха. Никто этого не сможет – ни вы, ни повелитель ситов.

Йода моргнул:

– Моя Сила это может. Связывает все живое Сила, которую я знаю.

– Учитель, это же словесная акробатика. Сила – она та же, какой всегда была. Темная сторона – это не другая энергия. Использовать ее – значит просто открыть для себя новые способы управлять этой энергией, воздействовать на сердца других. Пожелайте чего-нибудь еще. Пожелайте власти.

– Власть есть у меня.

– Пожелайте богатства.

– Богатство не нужно мне.

– Пожелайте оказаться в безопасности, – в расстройстве сказал Дуку. – Пожелайте освободиться от страхов!

– Никогда в безопасности я не буду, – ответил Йода. Он отвернулся от Дуку – бесформенный мешок, укрытый потрепанным, изъеденным кислотой плащом. – Вселенная велика, холодна и темна – не уйти от этого. То, что люблю я, отнято у меня будет рано или поздно; и никакое могущество – темное ли, светлое ли – не спасет меня. Убит был Джей Марук, за которым присматривал я; и Макс Лим, и еще многих, многих джедаев потерял я. Моими близкими были они.

– Так разозлитесь из-за этого! – выпалил Дуку. – Возненавидьте! Разгневайтесь! Отчайтесь! Позвольте себе хотя бы раз перестать играть в рыцаря-джедая и признайте то, что вы всегда знали: вы одиноки, вы велики, и когда мир наносит вам удар, лучше нанести удар в ответ, а не подставлять другую щеку. Ощутите это, Йода! Я чувствую, как тьма растет в вас. Здесь, в этом месте, будьте честны с собой и осознайте правду о себе.

В этот момент Йода обернулся, и Дуку не смог сдержать пораженного вздоха. Была ли то игра света от голомониторов, отражавших на стол унылые просторы и панорамы далеких битв, или еще какой-то трюк, но лицо Йоды скрывали глубокие тени – черные и синие – и в первый жуткий миг Дуку показалось, что он выглядит в точности как Дарт Сидиус. Или, сказать вернее, как Йода, каким он мог бы стать: Йода нравственно прогнивший, Йода, чье поразительное могущество полностью выпущено на свободу благодаря темной стороне. Дуку мгновенно понял, каким глупцом он был, пытаясь сманить старого учителя на темный путь. Если бы Йода когда-нибудь перешел на темную сторону, сам Сидиус был бы просто уничтожен. Вселенной еще предстояло осознать, сколько зла может причинить рыцарь-джедай с почти девятисотлетним опытом. Из теней Йода обратился к нему.

– Разочарований не люблю я, ученик, – прошипел он злобным голосом. – Дай мне мою розу!

 

* * *

– У тебя дрожит рука.

– Да. – Дуку хмуро посмотрел на непослушную конечность. – Старость.

Йода улыбнулся:

– Страх.

– Не думаю...

Лицо Йоды показалось из тени. Его образ в ситском обличье исчез. Это был просто Йода, старый добрый Йода, который взял Дуку за руку и принялся ее внимательно разглядывать, как будто он, подобно безумной Уирри, умел читать будущее в рисунках линий ладони.

– Чувствовать дрожь даже ты должен.

За его спиной на голомониторах продолжалась атака на Омват.

– Я хитростью заманил вас сюда, – сказал Дуку. – Это ловушка.

Йода ответил немедленно:

– Ловушка? О да, ловушка это.

Руки старика были теплыми и сильными. "Если упадешь ты, подхвачу тебя я".

Нет. Не "если", а "когда". Йода сказал: "Когда упадешь ты, подхвачу тебя я". Неужели он знал еще тогда, семьдесят лет назад, что этот день настанет? Конечно, даже Йода не мог предполагать, что его лучший ученик падет так низко, так неимоверно низко.

– На темную сторону переходить, полагаю, не следует мне, – проговорил Йода, словно обращаясь к самому себе. – Не сегодня. Чувствую ли ее тягу я? Конечно! Но секрет позволь тебе раскрыть, ученик.

– Я не ваш ученик, – сказал Дуку. Йода не обратил внимания.

– Йода тьму в себе несет, – продолжал старый учитель, – а Дуку несет свет. После стольких лет! Через необъятные океаны пространства! Несмотря на все эти трупы, которые ты старался нагромоздить между нами. Взывает он ко мне, этот маленький Дуку! Стремится к истинной Силе, как железо к магниту. – Йода хихикнул. – Даже слепое зерно прорастает, устремляясь к свету. Неужели могучий Дуку не способен достичь того, что может обыкновенная роза?

Граф сказал:

– Я слишком далеко зашел по темному пути, чтобы вернуться.

– Пфе. – Йода щелкнул пальцами. – Пустая вселенная – где она сейчас? Одинок ты, Дуку, и никто тебе не хозяин. Каждое мгновение вселенная уничтожает себя и начинается снова. – Он сильно ткнул Дуку посохом в грудь. – Выбирай и начинай снова!

---

Шон Стюарт

компиляция из романа ЙОДА:СВИДАНИЕ С ТЬМОЙ